— Какие местные? — спросил Тень. — Тут на несколько миль, кроме овец, никого.

— Местные. Они тут повсюду, — сказал Смит. — Вы их просто не видите. Прячутся, как Соуни Вин и его семейка.

— Кажется, я о нем слышал, — протянул Тень. — Имя знакомое...

— Это реальное историческое лицо. — Шумно отхлебнув чаю, Смит откинулся на спинку стула. — Дело было лет шестьсот назад. После того, как викинги свалили назад в Скандинавию или переженились и приняли христианство, пока не превратились в еще одну горстку шотландцев, но до того, как умерла королева Елизавета, и Яков спустился с гор, чтобы править обеими странами. Где-то в этом промежутке. — Он сделал еще глоток. — Так вот. В Шотландии то и дело исчезали путники. Ничего необычного в этом не было. Я хочу сказать, в те времена, если ты отправлялся в дальний путь, то не всегда возвращался домой. Иногда проходили месяцы, прежде чем все понимали, что ты уже не вернешься, а тогда винили волков или непогоду и решали путешествовать группами и только летом.

Но как-то один путник отстал от своих, большинство уехали далеко по долине, и вот, когда они выехали на гребень холма, с деревьев на них попадали, повылезали, точно из-под земли, дети. Целая свора детей, вооруженных кинжалами и ножами, костяными дубинами и крепкими палками, которые набросились на путешественников, стащили их с лошадей и прикончили. Всех, кроме нашего старикашки, который отстал от остальных и потому спасся. Он был единственным, но ведь достаточно и одного, правда? Старикашка добрался до ближайшего городка и там поднял большой шум, а городские власти собрали отряд горожан, позвали солдат и вернулись в холмы с собаками.

Убежище они искали много дней и уже готовы были сдаться, когда у входа в одну пещеру на морском берегу собаки вдруг залаяли. Тогда они спустились вниз.

Оказалось, что под землей целые катакомбы, и в самой большой и глубокой пещере они нашли старого Соуни Бина и его выводок, а еще свисающие с крюков туши, закопченные или зажаренные. Ноги, руки, бедра, кисти и ступни мужчин, женщин и детей были развешены рядами, как вяленая свинина. Были еще разрубленные тела, залитые известью, на манер солонины. Груды золотых и серебряных монет, горы часов, колец, мечей, пистолей и одежды, невообразимые бо— Так мне говорили. Есть записи процесса. Все семейство отвезли в Лит, чтобы там судить. Суд принял любопытное решение: в силу своих поступков Соуни не может считаться человеком. Поэтому его приговорили как зверя. Его не повесили и не отрубили ему голову. Просто разожгли костер и бросили в него Бина с женой, чтобы они сгорели дотла.

— А что сталось с его семьей?

— Не помню. Возможно, детишек сожгли, а может, и нет. Скорее всего сожгли. В здешних краях от монстров избавляются без лишних слов и раз и навсегда.

Помыв в раковине тарелки и кружки, Смит поставил их на решетку сушиться. Потом они вышли во внутренний двор, где Смит ловко свернул самокрутку. Лизнув бумажку, он пригладил ее пальцем и прикурил полученный цилиндрик от «зиппо».

— Давайте посмотрим. Что вам нужно знать на сегодня? Ну, основа проста: говорите, когда к вам обратятся... впрочем, с этим у вас, похоже, проблем не будет.

Тень промолчал.

— Ладно, поехали дальше. Если один из гостей у вас что-нибудь попросит, сделайте все возможное, чтобы это обеспечить. Если возникнут сомнения, обратитесь ко мне, но сделайте, как вас попросили, если это не отрывает вас от основных обязанностей или не нарушает первого правила.

— А именно?

— Не, Трахать. Дамочек навеселе. Обязательно найдется какая-нибудь юная леди, которая после бутылки вина пойдет искать на свою голову приключений. А если такое случится, будете изображать «Санди пипл».

— Не понимаю, о чем вы.

— «Наш репортер с извинениями удалился». Понятно? Можно смотреть, но не трогать. Усекли?

— Усек.

— Умница.

Тень поймал себя на том, что Смит начинает ему нравится. Он сказал себе, что проникаться симпатией к этому человеку неразумно. Ему и раньше случалось встречать таких, как Смит: людей без совести, без морали, без сердца, и они, как правило, были столь же опасными, сколь и располагающими к себе.

В три часа действительно прибыл обслуживающий персонал, доставленный вертолетом, который больше напоминал, транспортно-десантный, чем прогулочный. Ящики с вином и коробки с провизией, плетеные корзины с крышками и контейнеры новоприбывшие распаковали с поразительной расторопностью. Еще были коробки, до верху наполненные льняными салфетками и скатертями. Еще были повара и бармены, официантки и горничные.

Но первыми с вертолета сошли охранники: крупные, плотные парни с наушниками и, как Тень без сомнения определил, выпирающими из-под курток кобурами. Один за другим они отрапортовали Смиту, который отправил их инспектировать дом и окрестности.

Тень по возможности помогал: таскал из вертолета на кухню ящики с овощами. Он мог унести вдвое больше кого-либо другого. В следующий же раз, когда он проходил мимо освободившегося Смита, он остановился и спросил:

— Если у вас столько ребят в секьюрити, зачем тут я?

Смит приветливо улыбнулся:

— Послушай, сынок. Сюда приедут люди, которые стоят столько, сколько нам с вами и во сне не приснится. Им нужно твердо знать, что о них заботятся. Случаются похищения. У важных людей есть враги. Много что может произойти. Только вот эти ребята ничему такому случиться не позволят. Но заставлять их разбираться с местными ворчунами, все равно что ставить противопехотные мины в саду, лишь бы избавиться от случайных любопытных. Ясно?

— Ясно, — отозвался Тень.

Вернувшись к вертолету, он поставил на землю коробку, помеченную «МОЛОДЫЕ БАКЛАЖАНЫ» и полную блестящих черных плодов, сверху водрузил ящик с капустой и понес все это на кухню, уже совершенно уверенный, что ему лгут. Ответ Смита был вполне логичным. Даже убедительным. Просто это была неправда. Ему нет никаких причин тут находиться, а если есть какая-нибудь, то совсем не та, которую ему назвали.

Он пережевывал это и обмозговывал, пытаясь сообразить, зачем его привезли в этот дом, и надеялся, что по его лицу ничего не видно. Тень привык все держать в себе. Так безопаснее.

Глава пятая

Ранним вечером, когда небо порозовело, прилетели еще вертолеты, из которых выбрались с два десятка стильно и дорого одетых людей. Некоторые улыбались и смеялись. Большинству было тридцать — сорок лет. Тень никого не узнал.

Небрежно, но плавно Смит переходил от гостя к гостю, уверенно приветствуя прибывающих.

— Добрый вечер, пройдете вот сюда и повернете направо, в главном зале подождите. Там отличный огонь в камине. Кто-нибудь за вами придет и отведет вас в вашу комнату. Ваш багаж уже будет ждать там. Если нет, позвоните мне, но он там будет. Желаю здравствовать, ваша светлость, выглядите вы — загляденье. Прислать кого-нибудь поднести вам сумочку? Ждете хозяина? Как и все мы, как и все мы.

Тень завороженно смотрел, как Смит обходится с каждым гостем, как в его манере смешиваются фамильярность и уважительность, дружелюбие и особый шарм кокни: менялись интонации, тембр, даже согласные и гласные звуки произносились так или иначе — в зависимости от того, к кому он обращался.

Очень хорошенькая женщина с коротко стриженными темными волосами улыбнулась Тени, когда он вносил в дом ее сумки.

— Дамочка навеселе, — пробормотал, проходя мимо, ' Смит. — Руки прочь.

Последним появился дородный мужчина, которому, на взгляд Тени, было едва за шестьдесят. Опираясь на дешевую деревянную трость, он подошел к Смиту и что-то сказал ему вполголоса. Смит ответил в той же манере.

«Тут всем заправляет он», — подумал Тень. Это чувствовалось в осанке, в жестах. Смит уже больше не улыбался, больше не улещивал. Он докладывал: тихо и деловито сообщал старику все, что ему следует знать.

Смит поманил пальцем Тень, который тут же подошел к говорящим.

— Тень, — сказал Смит. — Это мистер Элис.